Демография

Много нас или мало?

Протоиерей Владимир Переслегин

 

На картине Василия Ивановича Сурикова "Покорение Сибири Ермаком", находящейся в Государственном Русском музее, мы видим весьма малочисленный отряд казаков, мужественно атакующий огромную орду Кучума и обращающий ее в ужас и бегство. Духовная суть происходящего прекрасно выражена Суриковым в фигуре безоружного казака на веслах, обращенного к татарам спиной. Казак готов к смерти, но, в отличие от возглавляемых шаманами орд на берегу, он не агностик и не фаталист. Он спокойно полагается на Того, Кто, победив «смерть всеродную», стал изображенным на казачьем знамени Воеводой христиан. Интеллектуальное превосходство русских - в их огнестрельном оружии, нравственное - в отсутствии в их лицах ярости и ненависти к врагу. Лишь напряженная сосредоточенность слаженной работы под дождем стрел.

И то, и другое говорит об их духовном превосходстве, которое они осознают и в силу которого они, собственно, и покоряют Сибирь.

Не в силе Бог, а в правде.

В конце царствования Петра I русских было не более 13 миллионов.

В 1863 году Святитель Игнатий Брянчанинов писал: "России предназначено огромное значение. Она будет преобладать над вселенной. Она достигнет этого, когда народонаселение ея будет соответствовать пространству. Это народонаселение ежегодно приращается больше нежели на миллион; Россия должна вступить в грядущее столетие при народонаселении в 100 миллионов. Нападение завистливых врагов заставит ее развить силы и понять свое положение, которое уже будет постоянно возбуждать зависть и козни. Это потребует огромного труда, подвига, самоотвержения; но что поделаешь, когда приводит к ним рука непостижимой Судьбы!"

В 1909 году население России составляло 150 миллионов, из них на пространствах старой петровской России, включая Малороссию левого берега, земли Войска Донского и Сибирь, жило 65 миллионов.

Сейчас, несмотря на страшные потери русского народа в 20 столетии, нас все еще больше, чем в 1909 году. Несмотря на прогрессирующую убыль, нас будет много еще долго, но это не наполняет душу радостью. Мало надежды, что решимостью подвига и самоотвержения будет заквашено это тесто.

Страшные потери Великой Отечественной войны выглядят еще страшнее, когда подумаешь, сколько русских перешло на сторону врага и воевало за немцев. В довершение всех бед своего народа, еще брать винтовку и воевать против него! И до сих пор русские позволяют себе, оглядываясь назад, «не понимать своего положения», называя, к примеру, охранявших фельдмаршала Гота кубанских казаков «святыми мучениками Лиенцскими», как это сделал игумен Герман Подмошенский на обложке «Русского Паломника». Как говорится, дальше – ехать некуда. Если братоубийцы – святые, то где порядок в голове игумена?

Почему в этой войне окружение и разгром в Сталинграде 92-тысячной армии Паулюса значило больше, чем окружение и разгром 700 тысяч наших войск под Киевом? Потому что немцы были едины в своем нацизме, а мы – овцы, не имущие пастыря.

Почему девиз этой войны «мы за ценой не постоим», основанный на величайшем даре русского солдата идти на верную смерть, вылился в страшную цену запустения Русской деревни?

Очевидно, потому, что суворовский девиз «побеждать не числом, а умением» был немыслим без духовного превосходства над противником. Знаменитые слова Александра Васильевича «мы Русские, с нами Бог» сбывались на Войне в тех случаях, когда военачальникам удавалось воевать по-суворовски: с христианским милосердием к своему рядовому бойцу, с христианским, острым и трезвым, умом против германского гения.

Ныне трудно смириться с двумя вещами. С одной стороны, с угасанием России, с таянием ее нравственных и физических сил. С другой стороны, с бездарным и бесцельным расточительством тех сил и ресурсов народа, которые, будь они адекватно направлены, переломили бы ситуацию.

Костер догорает. В котелке по-прежнему сырая вода. Последние дрова превращаются в пепел на медленном огне, хотя калорий в них вполне достаточно, чтобы вскипятить воду.

Когда приходишь 1 сентября на линейку в русскую школу и видишь единственный первый класс из одиннадцати учеников, то осознаешь, что для поселка с населением 2,500 жителей это крайне мало.

Когда же за один месяц хоронишь семерых молодых, погибших в автокатастрофах, то это беспредельно.

Когда видишь пчелиный рой таджиков на стройке современного "оздоровительного комплекса" в древней усадьбе или на варварском ремонте старинного особняка, слышишь гул механизмов, гомон их речи, по-азиатски веселую дробь забивания гвоздей, то с болью чувствуешь: русские больше не способны к артельной работе. Их слишком мало, они разобщены и развращены.

О чем говорить, если русские милиционеры брезгуют собственноручно поднять и погрузить в так называемую «труповозку» тело нашего русского мальчика, разбившегося на мотоцикле! Они привозят «специально обученных людей», то есть, тех же «черных» из КПЗ, и те своими руками поднимают мальчика с земли. Эти таджики для меня в этот момент в тысячу раз милее и нравственнее наших сотрудников милиции! Народу вокруг немало, в том числе – друзья покойного. Но из собравшихся на обочине русских нашелся только один человек, совершенно незнакомый с новопреставленным отроком, который, поддерживая его голову, перенес его вместе с азиатами на грязные милицейские носилки.

Это мало.

Когда же в поздний вечерний час видишь русских ребят, гоняющих без шлемов на мотоциклах мимо русских девиц, прислонившихся к перилам моста через речку, попивающих пивко, громко смеющихся и ругающихся матом, то прежде, чем чтобы то ни было сказать им, думаешь: "Господи, как же их много, несчастных, брошенных ребят!"

Так к чему русским повышать рождаемость? Чтобы еще большее их число теряло чистоту и погибало? Разве мало русских гибнет сейчас?

Когда мы слышим, что у нас не то 2, не то 3 миллиона беспризорных детей, мы отмечаем: да это население целой Швейцарии! А сколько у нас бездомных взрослых? И это все – русские. Только русские. Ни чеченцев, ни армян среди бомжей нет.

Все время слышишь: русские перестали рожать, нет многодетных. Многодетных матерей действительно немного. Но не многодетных отцов. В этом русские сравнялись с мусульманами. Ныне нормой стал 45-летний гражданин России, имеющий 3-4 детей от двух или трех браков.

Так может нас не так уж и мало?

Может наша проблема не в количестве "живой силы", а в самоидентификации?

С опасением и даже страхом всматриваются жители подмосковного поселка в стоящих в очереди в магазине крещеных русских женщин, вышедших замуж за кавказцев, снявших крест и одевших паранджу. Со страхом, но без отвращения к Иудину греху, без глубокого презрения к христопродавцам.

Крещеные, обещанные Христу «яко Царю и Богу», легко соглашаются с магометанами, язычниками и иудеями - пока те позволяют им это - что «Бог у всех един».

Русские прощают предателей Христа, являя чудеса толерантности и равнодушия к истине.

Однако слепо ненавидят "чурок", считая таковыми всех южан и всех монголоидов, не отличая при этом серба от хорвата, чеченца от осетина, бурята от корейца, не отличая братьев по вере от непримиримых врагов, все – "чуркистан"!

Будь нас хоть в пять раз больше, в таком состоянии, как сейчас, мы неизбежно будем подчинены чужим народам, вернее – слиты с ними. Произойдет окончательное упрощение и вторичное выравнивание всех со всеми. Если сложность и высота христианской культуры создавала избыточное давление русского народа при гораздо меньшей его массе, то нынешние убожество и примитивизм потерявших превосходство в вере и нравственности "гордых сынов славян" уравняли их с "ныне диким тунгусом".

Если бы русские публично казнили предателей веры и Родины, от души прощали бы своих личных обидчиков и не прощали бы насильников над своими сестрами и детьми, китайцы и кавказцы признали бы русских хозяевами России.

Ныне же приходится признать, что по неисповедимым судьбам Божиим пророчество Святителя Игнатия не исполнилось над Русским народом.

Много нас или мало?

Не это важно.