Недавно вышел в свет русский перевод книги Лауреата Нобелевской премии по экономике Джозефа Стиглица под названием «Ревущие девяностые». Вниманию читателей предлагаются выдержки из главы 10 этой книги, в которой Стиглиц в деталях разбирает детективную историю скандально известной американской энергокорпорации Энрон. Он исчерпывающим образом анализирует последствия, к которым приводит, и обязательно должно приводить неразумное дерегулирование и приватизация в области электроэнергетики.
Если сопоставить деятельность Энрон и РАО “ЕЭС России”, то невозможно не усмотреть трагических аналогий. Единственное отличие - масштабы. Энрон нанёс ущерб на сумму свыше 45 млрд. долларов всего лишь Калифорнии, одному из пятидесяти штатов США. Масштабы деятельности РАО “ЕЭС России” на порядок больше.
Особенно полезным знакомство с данной главой может оказаться для работников следствия и прокураторы, которым придется заниматься расследованиями корпоративного мошенничества. Всплеск его в России можно предвидеть в ближайшие годы, если, конечно мы категорически не отвергнем реформы в соответствии с “Вашингтонским консенсусом”.
"ПВ"
Энрон — энергетическая компания, поднявшаяся почти из небытия на уровень предприятия с годовым оборотом в 101 млрд. долларов, только для того, чтобы потерпеть крах и объявить о банкротстве. Всего за несколько лет она стала эмблемой всего того ошибочного и нечестного, что происходило в период 1990-х - корпоративной алчности, скандалов, связанных с бухгалтерской отчетностью, злоупотреблений влиянием на публичную политику, банковских скандалов и свободно-рыночных заклинаний... Зарубежная деятельность корпорации тоже стала воплощением наиболее темных сторон глобализации по-американски и злоупотребления корпоративной мощью США за рубежом.
В конце 1990-х годов Энрон представлялась образцом нового американского предпринимательства. Дерегулирование создало новые возможности и корпорация ухватилась за них. Она в те годы продемонстрировала пользу дерегулирования и показала, как новаторские фирмы Америки могут содействовать формированию более продуктивной экономики, если только развязать им руки. Корпорация Энрон была ролевой моделью во многих отношениях. Она играла активную роль в публичной политике, которая укрепляла позиции Америки, укрепляя при этом свои балансовые показатели. Кен Лей, главный исполнительный директор корпорации, являлся попечителем бесприбыльных организаций, таких как «Ресурсы для будущего» - может быть, наиболее важного института из числа выступающих за консервацию природных ресурсов Америки на рыночной основе. Лей также участвовал в общественной комиссии изучения вопросов оценивания активов и был главным советником президента Буша по энергетическим проблемам.
Кончина корпорации Энрон
Энрон рухнула вместе с одной из наиболее уважаемых аудиторских фирм - Артур Андерсен, и запятнала репутацию своих банкиров: Дж. П. Моргана Чейза, Ситибэнк и Меррил Линч.
Как и во всякой драме здесь были свои злодеи и герои. Героев было мало, в их числе Шеррон Уоткинс, первой забившая тревогу и проинформировавшая главного исполнительного директора Кена Лея о большинстве ключевых проблем и чуть не потерявшая за это свое рабочее место. В число злодеев входят: Дэвид Данкен, ведущий аудитор фирмы Андерсен, несущий ответственность не только за плохое составление отчетности, но и за уничтожение важных документов; юридический консультант корпорации адвокатская контора Винсон энд Элкинс, считавшаяся наиболее престижной в Техасе и подозреваемая в том, что она консультировала Энрон по противозаконному уклонению от налогов; Эндрю Фастоу, главный финансовой директор Энрон, обвиненный в мошенничестве, отмывании денег и обогащении за счет корпорации, причем даже по стандартам Уолл-стрита получаемое им вознаграждение — порядка 45 млн. долларов — считается непомерным.
Имело место и возмущение, когда стало известным, что высший менеджмент обращал свои пакеты акций в наличные, уговаривая при этом остальных служащих не продавать акции. Кен Лей продал 1,8 млн. акций на сумму более чем 100 млн. долларов, другой менеджер продал акций на сумму в 350 млн. долларов. Общая сумма продаж акций высшим менеджментом составила 1,1 млрд. долларов. В то же время остальные служащие Энрон обнаружили, что их судьба под угрозой, поскольку пенсионный фонд корпорации инвестировал более 1 млрд. долларов в акции, которые при банкротстве Энрон «испарились».
Хотя события развертывались драматически, финал был элементарно простым: когда внезапно выплыли на свет бухгалтерские трюки со спрятанными обязательствами и преувеличенными доходами, стало ясно, что корпорация совсем не то, за что она себя выдает. Разрешение энергетического кризиса в Калифорнии лишило корпорацию существенной части ее прибыли, которую она получала путем манипулирования рынком. Падение акций на фондовом рынке ударило по всем фирмам, включая Энрон. При этом банки и рейтинговые агентства стали проявлять повышенную настороженность.
Причин краха Энрон было множество. Перечислим основные. Энрон преобразовал себя из компании, владеющей газопроводами, в Интернет-компанию электронной торговли энергией и сырьевыми товарами. В конце 1990-х это считалось частью ее достижений, но сделалось одной из причин её падения. Энрон представила гарантии некоторым забалансовым товариществам и фиктивным корпорациям, обеспеченным ее акциями, и когда курс ее акций стал падать, уязвимость компании сильно возросла. Когда компания стала привлекать к себе внимание, как рынки, так и органы регулирования почувствовали что-то неладное, и последние стали закрывать эти “дочки”. Если бы не это, масштаб жульничества оказался бы гораздо большим. Банки все еще надеялись сделать деньги на многосторонних операциях Энрон, но, в конечном счете, поскольку курс акций стремительно падал, они уже не могли продолжать кредитование.
Жульничество, помогавшее Энрон в фазе подъема, сделало еще более затруднительным её финансирование в фазе спада. После провала отчаянных попыток получить откуда-либо инъекцию финансовых средств банкротство оказалось неизбежным.
В основе гибели Энрон лежало жульничество: корпорация получала прибыль обманным путем, манипулируя дерегулированным калифорнийским рынком, обогащая своих акционеров за счет калифорнийских потребителей, товаропроизводителей и налогоплательщиков. Жульничал и ее высший менеджмент, который фактически крал деньги у акционеров корпорации в целях личного обогащения. Это был целый арсенал мошеннических приемов. Энрон и его аудиторы иногда выходили за рамки закона, но большая часть того, что делала корпорация, было вполне законным делом. Некоторые второстепенные фигуры в должностной иерархии были отданы под суд, но Кен Лей вышел сухим из воды. Он отрицал прямое участие или осведомленность о незаконных действиях и доказал, что большая часть его доходов была получена с помощью вполне законных, но очень щедрых фондовых опционов.
Энрон использовала множество бухгалтерских трюков. В развитии этих форм надувательства Энрон имела некоторое преимущество перед своими конкурентами. Рыночной нишей Энрон являлись инновации — финансовые нововведения, новые способы покупки и продажи электроэнергии (или других видов энергоносителей и сырьевых товаров) и использование изощренных финансовых инструментов.
Корпорации давно уже научились пользоваться хитроумными финансовыми технологиями переброски доходов для сокращения своих обязательств по налоговым платежам, а потом стали применять эти технологии с той же энергией и упорством в целях приукрашивания своих потоков наличности и отчетных балансов, чтобы вздувать курсы акций. Через схему фондовых опционов это обогащало высший менеджмент. С замедлением темпов роста потребность в предоставлении искаженной информации стала еще более настоятельной. Энрон была в первых рядах. Банки, тесно взаимодействуя с корпорациями и их аудиторами, способствовали расширению этой деятельности.
Проблема в рассказе о «проделках» Энрона заключается в том, что способы их осуществления преднамеренно усложнялись... Но за всеми этими сложными финансовыми структурами, сопровождаемыми изощренным юридическим крючкотворством, скрывалось несколько основных схем надувательства. Первая из них заключалась в учете продаж газа или электроэнергии с постановкой в будущем как текущих сделок. Энрон участвовала во многих областях бизнеса — она начинала, главным образом, с трубопроводного транспорта, но после дерегулирования стала превращаться в торговую компанию, покупающую и продающую электроэнергию и газ. Она считала себя корпорацией, создающей рынок. Но на созданном ею рынке не просто продавались газ и электроэнергия с немедленной поставкой, но заключались сделки с поставкой через неделю или через месяц, как это делается в жульнических пирамидах.
Бухгалтерский трюк Энрон заключался в том, что стоимость заключенных сделок, например, на газ с поставкой на следующий год, учитывалась как текущий доход, но при этом, однако, издержки, связанные с покупкой этого газа, не учитывались как расход. Поступления без издержек порождали гигантские прибыли! Разумеется, в конечном счете, Энрон должна была записать издержки приобретения газа или электроэнергии в расход. Но пока обороты компании растут, можно продолжать такую практику раздувания дохода и каждый год продажи будут превышать закупки. Это классическая схема пирамиды. Но все пирамиды, в конечном счете, рушатся.
Вторая категория приемов надувательства была несколько сложнее. В Энрон могли создать фиктивную компанию, назовем ее, например, Раптор, и продавать газ ей. Эта фиктивная компания, разумеется, в газе не нуждается, но Энрон решает эту проблему, покупая у Раптора газ обратно. Можно задаться вопросом: «Если Энрон продавала газ этой фиктивной фирме «Раптор» с не-медленной поставкой и в то же время обязывался купить его у Раптора через год, что же делал Раптор, получая газ от Энрон и в то же самое время поставляя его той же Энрон?» Здесь что-то пахнет жареным. Так это и было.
Если Энрон проводит продажу сегодняшним днем, это завышает его текущий доход, даже когда его бухгалтерия выполняет свои обязанности и предоставляет эту информацию в отчетах о финансовом положении фирмы, делая соответствующую запись в «обязательствах», т.е. учитывает обещание купить газ и связанные с этим издержки. В другом варианте можно потребовать, чтобы обе фирмы вели «консолидированный» учет, поскольку Энрон контролирует Раптор, и рассматривать их как одну хозяйственную единицу. В этом случае такая купля-продажа будет ничем иным, как внутренняя проводка по счетам. Нет реальной продажи, значит, нет и реального дохода.
При некоторой поддержке со стороны банков эта операция может быть оформлена еще более изящно. Допустим, что Энрон нуждается в кредите, но все — как высший менеджмент Энрон, так и банков - понимают, что значительно возросшая задолженность не украсит бухгалтерские книги Энрон. Однако банк может дать деньги фирме Раптор. Фирма может использовать их для оплаты авансом газа, который она, якобы, закупает с поставкой в будущем году. Банк может считать, что его кредит гарантирован, поскольку он знает, что у Энрон есть контракт на обратную покупку газа у Раптор.
И если обратная покупка производится по достаточно высокой цене, Раптор может без труда выплатить банку проценты. Фактически такая «форвардная продажа» есть ничто иное, как кредит, но этот кредит не показывается в балансе Энрон. Кроме того, если, покупая у Раптор газ по высокой цене, Энрон делает Раптор высокоприбыльной, а владельцем Раптор является кто-то из высшего менеджмента Энрон, то операция становится способом перекачки денег корпорации в карманы ее руководства. Они могут даже найти оправдание своим нечестным действиям: ведь пряча кредит, они приукрашивают баланс компании, способствуя повышению курса ее акций. Но разве не это является главной целью их должностного мандата?
«Пузырь» Интернет-коммерции дал новые способы раздувания дохода в бухгалтерской отчетности. Допустим, что вы создаете предприятие Интернет-коммерции, которое будет покупать и продавать дерегулированную электроэнергию через Интернет. Курс ваших акций взмывает вверх — комбинированное воздействие эйфории вокруг Интернета и дерегулирования доказало свою неотразимость в эру “иллюзорного ощущения богатства”. Но акции Энрон не были похожи на другие акции, втянутые в «мыльный пузырь». Другие фирмы опирались на ожидания будущих доходов, но в реальности несли убытки. Энрон же показывала в отчетности очень большие прибыли. В корпорации знали, что безмозглые рынки будут и дальше накачивать курс ее акций, если только они продолжат накачивание своих оборотов и прибылей.
В условиях такой сильной зависимости своего вознаграждения от фондовых опционов высшее руководство корпорации имело достаточно стимулов, чтобы и впредь делать это. Создав такую компанию и потом продолжая накачивать ее акции в целях получения крупного выигрыша от переоценки капитала, Энрон имела колоссальные прибыли. Для содействия этому процессу Энрон создавала забалансовые товарищества, давала им взаймы свои акции, чтобы они могли иметь залог для получения кредита в банке. Между розничным и инвестиционным банковским делом установилась такая тесная связь, что банки, обслуживающие Энрон, были более чем готовы принимать участие в подобных мошеннических операциях. Если банк хотел большей надежности, Энрон могла предоставить гарантии; если требовались дополнительные средства для покупки акций с завышенным курсом, корпорация могла давать ссуды сама.
Получалось почти так, как если бы руководство Энрон продавало акции корпорации самой корпорации для пополнения счета прибыли и убытков. Но с точки зрения перспектив ее акционеров это была игра «решка — ты выиграл, орел — я проиграл». Если курс акций был высок, весь выигрыш поступал к высшему менеджменту Энрон и их друзьям. Если курс падал — что фактически и произошло — ответственность за возврат долгов банкам несли корпорация и её акционеры.
Если бы «пузырь» можно было поддерживать до бесконечности, Энрон оставалась бы на плаву и обман никогда не выплыл бы наружу, а менеджмент Энрон славился бы своим умением обогатить акционеров корпорации. Что из того, что они обогащались лично? Это было бы только честной расплатой за то, что они сделали для своих акционеров. Они могли бы ходить в церковь с высоко поднятой головой. И только лопнувший «пузырь» и их недостойное поведение, которое в результате обнаружилось, вызвали возмущение... Таким образом, рыночная система предоставляла менеджменту стимулы, под воздействием которых «хорошо служить самому себе» не значило работать на благо других.
Дерегулирование электроэнегретики
Энрон была продуктом дерегулирования в полном смысле этого слова. Первые деньги она сделала на природном газе после того, как его рынок был дерегулирован. Она создавала себе имидж как компания, делающая дерегулирование эффективным. Но именно на дерегулировании энергетики она создала себе по-настоящему имя и репутацию.
Экономисты вели давний спор об оптимальном подходе к естественным монополиям. Некоторые страны выбрали государственное управление в интересах всего общества, другие — нерегулируемый частный рынок, в третьих существовал частный, но регулируемый рынок. Большинство европейских стран выбрало первый подход. Америка — третий. Но не было почти никого, кто выбрал бы второй подход — нерегулируемого частного рынка. Французская энергосистема, управляемая государством, была более эффективной, чем энергосистемы США.
В последней четверти прошлого века возникло движение мирового масштаба за третий подход, который сочетал частное производство с ограниченным регулированием. Говорили, что мы можем выиграть от конкуренции как в генерации электроэнергии, так и на рынке ее сбыта. Единственное, где признавалась естественная монополия - сети. Произошло раздробление интегрированных фирм с тем, чтобы генерация, передача и сбыт электроэнергии осуществлялись раздельно... Калифорния первой начала дерегулирование в начале 1998 г.
Степень уверенности, что дерегулирование оправдает себя, что тарифы для потребителей резко снизятся, привела даже к дискуссиям о последствиях низких тарифов. В ходу был технический термин «издержки кораблекрушения», связанные с потерей старых инвестиций из-за введения нового режима.
Калифорнийское дерегулирование не оправдало обещания тех, кто его предлагал... Не прошло и двух лет после дерегулирования, как тарифы стремительно поползли вверх, а предложение сократилось. Крупнейшие энергетические компании были вынуждены объявить о банкротстве, поскольку имели долгосрочные контракты с потребителями на поставку электроэнергии по фиксированным тарифам, а закупать ее приходилось по гораздо более высоким ценам. Эксперимент с дерегулированием оказался катастрофой. Америка и Калифорния должны были оплатить стоимость этого эксперимента.
Перебои с энергоснабжением не только вели к запредельным тарифам, но и наносили ущерб высокотехнологическому бизнесу... Калифорния рисковала потерять свою репутацию как одного из крупнейших деловых центров. Выправить положение штату удалось за 45 млрд. долларов.
Спрашивается: почему стали возможны такие провалы и какие уроки следуют из них? Даже те, кто заработал на дерегулировании, были готовы признать его несовершенство, хотя главный исполнительный директор Энрон говаривал: «Несовершенный рынок лучше самого совершенного регулирования».
Ко времени, когда разразился скандал с Энрон, в должности был уже другой президент, еще больший приверженец идеологии свободного рынка и к тому же находившийся под сильным влиянием тех, кто делал деньги на дерегулировании. Буш получил значительные суммы от руководителя Энрон на свою избирательную кампанию и обращался к нему за рекомендациями по энергетической политике. Дерегулирование влекло за собой банкротство прежде эффективных фирм, и Буш полагал, что пусть свершится то, что должно свершиться. Если это означало тяготы для низкодоходных категорий населения, рекомендация была той же. Это был социальный дарвинизм.
Но для тех, кто разбирался в рыночных процессах, в этом эпизоде заключалась некая загадка. Если дерегулирование и конкуренция должны были снизить тарифы, то почему же они повышались? На северо-западе была засуха, и это привело к недостаточному поступлению гидроэнергии в сеть, но этот дефицит был недостаточно велик, чтобы объяснить стремительный рост тарифов. Были некоторые указания на подоплеку событий. Почему, например, в период, когда возникли дефициты, было остановлено так много генерирующих мощностей, нуждавшихся в ремонте? Не имело ли больше смысла ограничиться только крайне необходимым ремонтом? Почему цены на природный газ на Западном побережье были такими высокими при явной незагруженности газопроводных мощностей? У экономистов возникло естественное подозрение манипуляций, и эти соображения были сразу же высказаны в прессе. В ответ толпа свободных рыночников закричала: «Это бред!».
В то время не удалось найти явных улик, изобличающих манипуляторов рынком. Рыночники праздновали свой час торжества, Энрон — свой, в то время как тарифы поднимались на невероятно высокие уровни. Только за три месяца — с июля по сентябрь 2000 г. - отделение торговли энергоносителями и сырьевыми товарами, а также отделение услуг, сообщали о росте прибыли на 232 млн. долларов против соответствующего периода прошлого года.
Защитники дерегулирования объясняли всё тем, что регулирование было недостаточно ослаблено! В частности, регулирование в области охраны окружающей среды воспрепятствовало созданию новых электростанций. Не краснея, они говорили, что в этом и был корень всех калифорнийских бедствий. Сохранялось положение о предельном уровне тарифа для потребителей, хотя в то же время оптовые тарифы для энергоснабжающих компаний были отпущены. Предельный уровень тарифов для потребителей оставили для того, чтобы успокоить скептиков: горячие сторонники дерегулирования были так уверены, что оно понизит тарифы, что считали риск, связанный с этим положением, практически нулевым...
После дерегулирования энергетические компании перешли в сферу розничного бизнеса. Теперь они покупали электроэнергию у генерирующих компаний и продавали ее потребителям. Если бы большая часть рынка была охвачена долгосрочными контрактами, то спотовый рынок покупки за наличные был бы очень узким (в Калифорнии, в зависимости от погодных условий, спрос на электроэнергию сильно колеблется). Если бы большая часть электроэнергии покупалась и продавалась по долгосрочным контрактам, то оставался бы относительно маленький резерв для покрытия повышенного спроса.
Снижая поставки за наличные на сравнительно узком рынке, поставщики могли достаточно сильно воздействовать на тарифы и цены. Рынки небольших объемов при ограниченном предложении особенно уязвимы для манипуляций. Запрет на долгосрочные контракты был попыткой расширить рынок и усилить конкуренцию. Но опора на операции за наличные таила в себе дополнительный риск. Рынки за наличные могут подвергаться сильным колебаниям. Изменение спроса и предложения на таких рынках вызывают резкие скачки цен, даже если рынок достаточно широк.
Малоимущие домашние хозяйства и малый бизнес особенно чувствительны к колебаниям цен. Им необходима ценовая определенность, чтобы планировать свои бюджеты. Появился риск, относительно которого они не могли получить страховки... В ходе дерегулирования опасения были отброшены в сторону в надежде на то, что оно приведет к снижению тарифов. Если сегодня тарифы составляют 5 центов за киловатт, то кто будет возражать, если тарифы будут колебаться от 4 до 2 центов? Каков бы ни был исход, потребители и бизнес выиграют. Лишь немногие могли предвидеть, что Калифорния под давлением таких фирм, как Энрон, входит в самый худший из возможных миров - повышенного риска и манипулирования рынком.
Администрация Буша ухватилась за высокие энерготарифы как предлог для расширения бурения нефтяных скважин в экологически уязвимых регионах, например в Арктике, и свертывания мер по защите окружающей среды. Они заявили, что калифорнийский энергетический кризис есть следствие ограничительных мер, затрудняющих развертывание новых мощностей. Однако, когда начиналось дерегулирование, компании беспокоил не дефицит, а избыточность генерирующих мощностей. Появились и другие странности. Представлялось, что имеет место дефицит природного газа, но в то же время пятая часть газопроводных мощностей простаивала.
После восстановления регулирования энергетический дефицит почему-то рассосался. Аналитики стали критиковать энергетические компании, выражая беспокойство по поводу избытка мощностей, а не их дефицита... Ущерб, наносимый окружающей среде, является вполне реальным ущербом. При росте загрязнения воздуха продолжительность жизни сокращается, а здоровье людей ухудшается; выброс парниковых газов ведет к глобальному потеплению. Меры по защите окружающей среды сделали американские города чище, а наш образ жизни более здоровым... Заставив электроэнергетические компании платить за загрязнения, государство просто следовало рекомендациям подлинной экономической науки.
Бразилия столкнулась с электроэнергетическим кризисом примерно в то же самое время, но там, к счастью, у власти было правительство, в меньшей степени находившееся под влиянием манипуляторов рынком и в большей степени склонное к защите своего народа и бизнеса от экономических потрясений. Руководство Бразилии сделало то, что ему посоветовала бы большая часть ученых-экономистов —создание правильной системы стимулирования. Существует простое стандартное решение проблемы. До тех пор, пока потребители покупают электроэнергию в меньших количествах, чем в прошлом году, они платят по фиксированному тарифу (прошлогоднему или слегка повышенному). Но в то же время существует свободный рынок для обеспечения приростов потребления. Такие двухступенчатые (или многоступенчатые) тарифы на электроэнергию давно уже известны.
Наверное, мы никогда не узнаем, что помешало администрации Буша принять какой-либо вариант бразильского подхода: лоббирование Энрон или просто отсутствие творчески думающих экономистов. С возрастанием серьезности проблем, даже сторонники свободного рынка стали осознавать неотвратимость государственного вмешательства. Виновники кризиса, возможно, никогда не были бы обнаружены, если бы алчность корпорации Энрон не довела её, в конечном счете, до собственного банкротства, и в ходе последовавшего судебного разбирательства не были бы раскрыты механизмы манипулирования рынком.
Помимо уже названных приёмов применялась переброска электроэнергии за пределы штата, усугубляя дефицит и поднимая тарифы. Выяснилось, что другие продавцы электроэнергии тоже воспользовались возможностью манипулировать в целях получения крупных прибылей за счет штата Калифорния и его граждан. Они действовали совместно. Запись телефонных переговоров демонстрирует, какой огромной мощью располагали манипуляторы.
След манипулирования рынком вел от электроэнергии к газу. Владеющая газопроводом компания Эль-Пасо намеренно ограничивала пропуск газа. Газопроводы также считались естественной монополией; поэтому в ходе дерегулирования возникли опасения, что компании будут злоупотреблять своим положением. Но одно соображение было упущено из виду. Эль-Пасо не только владела газопроводом, но и была крупным производителем газа... Её контроль над трубой давал возможность ограничивать объем перекачиваемого газа, чтобы обеспечить значительное повышение цен. В условиях регулирования, когда цена газа была фиксированной, у компании не было стимулов для таких действий. Теперь она их получила. Она предприняла именно те действия, к которым побуждает нежелательное стимулирование. Потерю дохода от перекачки газа она с лихвой компенсировала высокой ценой продаваемого газа. В конечном счете, ей пришлось удовлетворить претензии штата Калифорния, уплатив ему почти 2 млрд. долларов.
Но даже с учётом этого штрафа манипулирование оказалось выгодным, поскольку потребители Эль-Пасо выплатили компании более 3 млрд. долларов сверх того, что они заплатили бы при отсутствии манипулирования. Манипулирование рынком затронуло и другие штаты, которые тоже предъявили к компании претензии и взыскали штрафы. (К сожалению, у нас в России даже нет в проекте законов, позволяющих реализовать такое наказание для манипуляторов рынком. – Прим. Ред. "ПВ").
Федеральной комиссии по регулированию энергетики потребовалось два года тщательного анализа чрезвычайно сложной и засекреченной системы учета корпораций, чтобы доказать, что имело место манипулирование на рынках электроэнергии и природного газа, носившее «эпидемический характер». Энрон обвинялась в манипулировании тем и другим рынками. Ранее считалось, что оборот рынка слишком велик для манипулирования им одной компанией. Энрон это опровергла... По иронии судьбы сейчас некоторые из тех, кто нажился на манипулировании рынками, продолжают настаивать на том, что долгосрочные контракты, заключенные по этим завышенным тарифам и ценам, все еще должны исполняться.
Зарубежные проекты
В Америке в период «ревущих девяностых» корпорация Энрон рекламировалась как одна из моделей новой экономики - новаторская фирма, использующая новые возможности, порожденные дерегулированием. Лучшее функционирование рынков означало повышение уровня жизни, предположительно, для всех американцев и для всего остального мира.
В главе 9 мы уже видели, как Америка понимала и осуществляла глобализацию. Энрон тоже была за глобализацию в американском исполнении. Корпорация работала с правительствами стран, - и за рубежом, и дома, - способствуя созданию условий, благоприятных для её инвестиций. Она вела свои зарубежные проекты с той самой настырностью и бесцеремонностью, которые свойственны современному бизнесу, и инвестировала миллиарды долларов за рубежом.
Но точно так же, как многие в развивающихся странах видели глобализацию и то, как Америка ею управляет, совсем в ином свете, чем американцы, так и люди из развивающегося мира видели в другом свете Энрон. Задолго до того, как репутация Энрон оказалась подмоченной у нее на родине, в развивающихся странах стали относиться к корпорации с подозрением. Энергетический проект Энрон в Индии был одним из самых крупных прямых иностранных капиталовложений в истории страны, и поэтому Энрон в Индии и других странах сделалась символом всего того, что было неладно в глобализации.
Ничто другое не может так хорошо проиллюстрировать сказанное, как история инвестиций корпорации в строительство электростанции Дабхол II в штате Махараштра, Индия. Хотя эта история имеет некрасивую политическую сторону, нас более интересует ее экономическая сторона. Всемирный банк, не будучи особенно расположен к Энрон, все же предоставил ей более 700 млн. долларов для различных проектов, которые оказались экономически нежизнеспособными. Был только один способ сделать их экономически жизнеспособными — для Энрон, но не для Индии — гарантировать корпорации высокие тарифы на электроэнергию. Разумеется, эти высокие тарифы наносили Индии урон в ее борьбе за конкурентоспособность на мировом рынке.
Энрон добилась заключения контракта на условиях «принимай товар или плати неустойку», по которому предполагалось, что корпорации достается прибыль, а Индии — издержки и риск. Это была разновидность партнерства частной фирмы с государством, считающейся высокоприбыльной, ведущей бизнес в развивающемся мире. По этому контракту государство фактически гарантировала продажу Энрон обусловленного количества электроэнергии по договорному тарифу вне зависимости от экономической конъюнктуры и мирового уровня тарифов на электроэнергию. Контракт, таким образом, снимал с корпорации частного сектора все бремя коммерческого риска, связанного с неопределенностью спроса. Инвестор сохранял за собой только одну обязанность: построить электростанцию с издержками, обеспечивающими рентабельность производства энергии. Но договорной тариф был зафиксирован на таком высоком уровне, что корпорация фактически не брала на себя никакого риска.
Сущность рыночной экономики состоит в том, что риск принимает на себя инвестор, а не государство. Если Энрон была убеждена в том, что это хороший проект, то она должны была быть готовой к принятию риска, тем более, что в 2000 г. оборот Энрон составлял более одной пятой BВП Индии. Но в приватизационной лихорадке или, может быть, в погоне за прибылями для частных американских компаний про эти принципы забыли.
Можно было подумать, что при таком объеме риска, взятом на себя Индией, по крайней мере, доходность проекта для Энрон должны быть относительно низкой. Ничего подобного: условия контракта были составлены так, что доходность корпорации до уплаты налогов составляла 25%. Тариф, оговоренный в контракте, приводил посторонних наблюдателей в изумление. До того как в 1995 г. Энрон вынуждена была пересмотреть тариф, он был зафиксирован в пределах от 7 до 14 центов за кВт.ч. Даже после снижения тарифа на 25 процентов Энрон все еще имела доходность выше предельно допустимой по законам Индии, и чем тарифы отечественных генерирующих фирм более чем в два раза.
Гарантированные правительством Индии обязательства по всему сроку действия контракта, составленного по принципу «принимай или плати неустойку», составляли свыше 30 млрд. долларов. Стоимость этого контракта приближалась к 7 процентам ВВП страны. Условия были большей частью подкреплены гарантиями правительства США. Это заставляет предположить, что здесь не сходятся концы с концами. Почему правительство Индии подписало контракт, когда оно могло обеспечить поставку электроэнергии из других источников на более выгодных условиях? В данном случае США оказали прямое политическое давление когда менеджеры Энрон присоединились к официальному визиту в Индию правительственной делегации США.
Энрон утверждала, что были соблюдены положения закона о коррупционных действиях за рубежом, запрещающего подкуп чиновников иностранных государств, но она не убедила в этом индусов. Для платежа по своим обязательствам правительство Индии вынуждено было урезать другие инвестиции и социальные расходы, что вызвало волну громких протестов. Для подавления беспорядков полиция применила жесткие методы подавления. Обвинили в этом Энрон, что еще больше усилило антагонизм. Когда же правительство Индии потребовало пересмотра контракта, угрожая его расторжением, администрации Буша и Клинтона снова оказали давление на Индию. Президентская администрация поставила себя в положение, позволявшее ей совершенно законно оказывать давление по поручению отдельной американской корпорации, которая как бы случайно оказалась крупным спонсором выборных кампаний обеих партий. Правительство США гарантировало проект, признанный даже Всемирным банком экономически нежизнеспособным, снижавшим конкурентоспособность Индии на мировом рынке. Но зато обеспечивающий Энрон сверхвысокую доходность без принятия на себя корпорацией каких-либо рисков. Каким образом при этом использовались инструменты политического влияния?
Кланово-мафиозный капитал американского образца
Дело с Индией не было единичным случаем. Проблемы возникали в проектах Энрон также в Аргентине, Мозамбике и Индонезии. Парадокс в том, что корпорация, вскормленная на почве дерегулирования, т.е. исключения государства из экономики, процветала за счет того, что государство проталкивало ее проекты.
В США Энрон очень много средств вкладывала в налаживание связей с государственными должностными лицами путем пожертвований в партийные кассы, как до их вступления в должность, так и после этого, а также после того, как они покидали свои должности.
Деньги распределялись почти поровну — около трех пятых республиканцам и две пятых демократам. Это само по себе заслуживало подозрения... Но Энрон, как представляется, осуществляла в отношении денежных пожертвований подход скорее тактического характера, исходя из того, что за сравнительно небольшое пожертвование некоторые конгрессмены будут склонны поддержать хотя бы одно нужное корпорации предложение. Но был в ее действиях и элемент оборонительной стратегии. Если давать достаточно денег обеим партиям, можно сохранять влияние вне зависимости от того, какая партия у власти, и поэтому в любом случае нужно поддерживать своих благодетелей.
Когда разразился скандал с Энрон, ввиду тесной взаимосвязи между республиканцами и корпорацией и, в особенности, между Бушем и Кеном Леем (настолько тесной, что последний был как бы тайным членом правительства, по-видимому, играя роль министра энергетики), многие полагали, что демократы поспешат извлечь из этого политические дивиденды. Но они этого не сделали или, по крайней мере, старались гораздо меньше, чем этого можно было бы ожидать, если бы и они не были объектом хорошо продуманной стратегии «политических инвестиций» корпорации.
Можно составить длинный список лиц, как из администрации Буша, так и из администрации Клинтона, получавших от Энрон деньги якобы за проделанную для нее работу или как пожертвования на выборную компанию. (В книге Стиглиц приводит имена и суммы. – Прим. Ред. "ПВ").
Существовала целая паутина связей. Принимая во внимание очень высокую доходность большинства инвестиций Энрон, следует полагать, что и политические его инвестиции окупались. И есть достаточно свидетельств, что так было. Большинство из доходов, если не все, Энрон получала вполне законным путем, хотя иногда в законы для этого вносились поправки, а иногда операции осуществлялись на самом пределе законности. Существовал пятилетний запрет на лоббирование своей прежней компании при переходе на государственную службу. В последние месяцы работы администрации Клинтона этот срок был значительно сокращен. Если бы этой поправки не было, некоторые из бывших чиновников высшего ранга министерства финансов оказались бы виновными в противозаконных действиях.
Предполагалось, что Америка опробует для всего мира новую, работоспособную модель рыночной экономики. На деле оказалось, что это модель кланово-мафиозного капитализма. Было нечто большее, чем некоторая ирония в действиях, как государства, так и Кена Лея. Энрон, борец за экономику свободного рынка, и Кен Лей, суровый критик государства, с готовностью принимали на миллиарды долларов помощи и гарантий государства. Лей использовал своих друзей, находящихся на высоких должностях, а затем прибегал ко всем возможным способам для уклонения от налогов, причём чрезвычайно успешно. Америка, в особенности чиновники из министерства финансов, предупреждала Восточную Азию о вреде кланово-мафиозного капитализма и одновременно сама практиковала его.
Путём завуалированного подкупа властей Энрон получила более 3,6 миллиардов долларов в виде страхования рисков и государственного финансирования. Высший менеджмент корпорации пришел к выводу, что можно получить еще больше денег по закону об охране окружающей среды. Энрон с помощью своего политического влияния добилась очень многого, хотя и не всего, к чему стремилась.
В новой экономике многие фирмы владеют очень небольшими реальными активами - они арендуют здания и автомашины, иногда даже компьютеры и телефоны. Их активы заключены в программном обеспечении, а частью — в создании клиентуры. В число истинных активов входит кадровый персонал, но даже этот актив трудно оценить: люди могут уволиться и перейти в конкурирующую фирму. Когда одна фирма покупает другую по цене, значительно превосходящей стоимость ее физических активов, она все-таки покупает нечто, и этот актив - способность фирмы генерировать прибыль - получил имя «добрая воля» и соответствующую оценку. Даже в старой экономике «добрая воля» фирмы, не воплощенная в других физических активах, часто составляла существенную часть стоимости предприятия.
Высокая прибыль означает более высокую рыночную стоимость и, тем самым, более высокий доход для высшего менеджмента компании. Люди из Силиконовой долины полностью доверяли рынку, и почему бы им было не доверять? Ведь именно рынок признав их колоссальные способности и гигантский вклад в прогресс, прекрасно вознаградил их. Умонастроения дерегулирования сделали предложение об усилении государственного регулирования и даже гораздо более скромные предложения об устанавливаемой законом прозрачности абсолютно неприемлемыми. Иногда рынок действительно «находил решение» проблемы, как, например, завышенной оценки активов Энрон, обанкротив корпорацию, в результате чего обнажились более глубоко лежащие проблемы, в том числе уже рассмотренное манипулирование рынком.
Проблемы американской экономической политики выходят, однако, далеко за пределы дерегулирования и бухгалтерского учета. Для разработки новой энергетической политики был сформирован круг советников из людей, большей частью связанных с нефтегазовой промышленностью. В администрации Буша надеялись, что имена этих советников останутся в тайне, но информация стала просачиваться. Будучи товаропроизводителями, члены этой группы советников были более всего заинтересованы в расширении своего производства, например, путем открытия для эксплуатации арктического региона. Это, как предполагалось, приведет к большему росту их прибылей, чем энергосбережение. Энергосбережение было бы гораздо лучшим подходом ввиду того, что оно позволило бы сократить спрос и тем самым сбросить нефтяные цены. Это усиливало бы экономику США.
Буш выбрал иную политику, уверяя, что она повышает энергетическую безопасность Америки, делая страну менее зависимой от импортной нефти. Но это была очень близорукая политика. Большая часть мировых запасов нефти находится на Ближнем Востоке. Соединенные Штаты, чья внутренняя добыча составляет всего 7 процентов от мировой, не могут в долговременной перспективе поддерживать самообеспечение энергией без резкого сокращения потребления. Политика «сначала исчерпаем ресурсы Америки» увеличит в будущем зависимость США от Ближнего Востока.
Были и более серьезные причины придерживаться стратегии энергосбережения: мир начал ощущать накопление парниковых газов... Буш отступил перед наукой, но не отступил от своей политики. Интересно, что Кен Лей поддерживал ограничения на выброс парниковых газов, поскольку предполагал торговать этими выбросами. Энрон создала компанию по торговле этими правами — они умели торговать электроэнергией и могли бы делать деньги точно таким же образом на торговле правом на выброс углекислого газа...
Видя это, один из оппозиционных Бушу сенаторов обратился с письмом к вице-президенту США, где, в частности, говорилось: «Политика Белого дома, предложенная в энергетическом плане, не должна быть направлена исключительно на обеспечение интересов Энрон. Некоторые ее аспекты сами по себе имеют свои достоинства. Тем не менее, представляется очевидным, что в стране нет ни одной компании, которая получает столь большие выгоды от плана Белого дома, как Энрон».
***
Энрон была воплощением корпоративной алчности и пыталась любыми способами использовать правительство для своего обогащения. Именно защитники “свободного рынка” проявляли большую готовность пользоваться государственной помощью и субсидиями, доказывая, насколько мало они доверяют рынку.
Двойные стандарты - это “норма поведения” руководства Энрон. Высший менеджмент побуждал рядовых работников покупать акции корпорации даже тогда, когда сам их продавал. В результате рядовые работники потеряли свои рабочие места и пенсионные накопления, а менеджмент, используя тесные связи с администрацией Буша, обеспечил крепкую защиту своих интересов.
Энрон оседлала глобализацию, впитав при этом ее наиболее темные стороны. Крах корпорации и выплывшие при этом на свет проблемы, усилили критическое отношение к глобализации. Дальнейшие события показали, что серьезнейшие проблемы, связанные с Энрон, не были исключением и на самом деле пронизывали всю американскую экономику.
© Общественный Комитет "За нравственное возрождение Отечества"